Тэги: Никарагуа,революция,сандинисты,Сомоса
Последнее обновление 28.06.2015.

В течении длительного времени после расправы с Сандино (после завершения гражданской войны 1930-х годов) вооруженная оппозиция режиму Сомос проявлялась только спорадически. В 1948 в Халапе выступил экс-сандинист Хуан Грегорио Колиндрес, а в 1958 два месяца вел бои с НГ (здесь и далее – национальная гвардия, силовая структура, выполнявшая в Никарагуа тех лет функции и армии и полиции – В.Н.) на границе с Гондурасом еще один бывший генерал сандинистов, Рамон Раудалес. В начале 60-х ситуация в стране заметно обострилась. Подписанный консерваторами и либералами (партия Сомос) пакт о разделе мандатов в парламенте и административных должностей из расчета 1 к 2 многих желающих стать крупными политическими игроками не удовлетворял, коррупция и самоуправство Сомос тоже не относились к числу самых любимых в среде граждан черт. Сама атмосфера в регионе заметно изменилась в связи с Кубинской революцией, продемонстрировавшей возможность и стратегический путь изменений. Всего с 1958 по 1960 состоялось, по разным оценкам, от 20 до 60 возмущений и военных акций против правительства страны. Символом сопротивления дискредитировавшему себя режиму, опиравшемуся на помощь и защиту США, стал, естественным образом, Аугусто Сезар Сандино. В ходе демонстраций 60-х годов неоднократно выдвигалось требование переименовать авениду Рузвельта в авениду Сандино, а призрак его был теперь так реален, что Сомосы даже переиздали специальную монографию о его низости и пороках – мегаломании, наполеоновских устремлениях, садизме и бесчинствах в сельской местности, сандинистский сайт называет такие выходные данные: Somoza A. El verdadero Sandino o el calvario de Las Segovias (Managua: Editorial "San Jose," 1976 [First edition 1936]). Американский исследователь признавал, что Сомоса в книге описал 23 реальных случая пыток и убийств в Сеговии, но только учинили бесчинства на самом деле бандиты на службе у консерваторов.

Консерваторы, самая очевидная оппозиция, заручились местами в парламенте и гарантиями экономической безопасности и на роль мобилизующего фактора до поры до времени не годились и не хотели годиться, эта тенденция возникла только в середине 60-х, когда создалась реальная угроза их завоеваниям, пошла на спад, когда был подписан договор Купиа-Куми, увеличивавший их квоту в парламенте и администрации, и снова окрепла в 70-х, особенно после расправы с лидером партии Педро Чаморро. Про-московская никарагуанская партия (ПСН, см.) в те времена стояла за парламентские методы борьбы и почти до самого конца сомосовского правления от этой линии не отошла. Поскольку режим нажиму не поддавался и реагировал совершенно определенным и недвусмысленным образом, полагаясь в деле вразумления оппонентов сугубо на репрессии, дело оставалось за ведущей и направляющей силой сопротивления. Как результат положения в стране и реперкуссий кубинской революции 26.7.1961 (как раз в ее 8-ю годовщину) в Автономном Университете Манагуа был основан Сандинистский национальный освободительный фронт (ФСЛН). На офсайте ФСЛН на странице “основатели” названы следующие персоны: Карлос Фонсека Амадор, Сантос Лопес, Герман Помарес, Томас Борхе Мартинес, Франсиско Буитраго, Хорхе Наварро, Фаустино Руис “Эль Кухе”, Сильвио Майорга Дельгадо, Ригоберто Круз “Пабло Убеда”, Хосе Бенито Эскобар Лопес. Кроме Борхе, никто из них до победы не дожил – Лопес умер в эмиграции на Кубе, Наварро, Руис и Буитраго в октябре 1963 в Бокэй, Круз и Майорга в августе 1967 в Панкасане, Фонсека в ноябре 1976 в Зинике, Эскобар в июле 1978 в Эстели, Помарес в мае 1979 в Джинотеге. Начинали они с примерно 20 членов, в основном студентов университета.

В 1963 отряд ФСЛН, числом около 60 человек, в котором был и ветеран сандинизма, полковник Сантос Лопес, собрался на Рио Патука в Гондурасе и попытался войти в страну в классическом для этой цели районе Бокэй – Рио-Коко; его постигла неудача, но был набран ценный опыт. Примерно с 1965 года снова начались повстанческие предприятия в сельской местности, теперь уже не “фокистского” типа, а, скорее, на манер “народной войны”. Финансовой базой движения на первых порах стали грабежи банков, Хорхе Наварро во главе группы студентов осуществил первое такое, внеся в казну 35 тыс. кордоб ($5000), а также пожертвования рабочих по 5-10 кордоб единовременно, так что сандинисты в те годы испытывали крайнюю нужду, один отряд 9 месяцев провел в горах, имея всей казны 5 кордоб ($0,7). Внес большой вклад в дело сандинистов и вообще радикальной оппозиции расстрел мирной демонстрации 22.1.67, вызванной подтасовками на очередных президентских выборах: 40 убитых демонстрантов и трое гвардейцев, более 100 раненых. 27 августа 1967 сандинисты начали восстание в Панкасане (описанное у них самих как “катастрофа в Панкасане”), вдохновленное письмом Че Гевары к повстанцам Латинской Америки с призывом “создать множество Вьетнамов”, и основательно подготовленное работой на местах. Теоретически предполагалось тремя колоннами, во главе которых Фонсека, Борхе и Майорга, войти в страну, провести несколько показательных нападений и постараться добиться участия США в конфликте. Строительство моральной и материальной базы в регионе началось еще в январе, фонды ФСЛН пошли на создание запасов медикаментов, снаряжения и продовольствия в зоне конфликта. Крестьяне оказывали всевозможную помощь – маскировали следы прошедших повстанцев, изобрели систему сигналов, типа хождения в одежде разных цветов для извещения, где противник и в каком количестве, помогали в качестве проводников, носильщиков, предоставляли ночлег и помогали с закупкой нужного имущества. С мая военные стали предпринимать активные действия, в конце августа разгромлена была колонна Майорги, после чего мероприятие свернули. В Панкасане погибло от 20 до 35 повстанцев, среди остальных члены национального директората ФСЛН Сильвио Майорга и Ригоберто Круз. Мероприятие получило, первым из всех мероприятий сандинистов, большое паблисити в газетах страны.

В 1969 Фонсека написал 13-пунктовую программу движения, т.н. “Историческую программу”, которая предусматривала раздачу земли крестьянам, введение законодательства, защищающего интересы рабочих, равноправие женщин, прекращение дискриминации негров и индейцев, уважение религиозных свобод, проведение “революции в образовании и культуре”, национализацию имущества Сомос и их подельников, всех владений иностранного капитала, излишков земли и банковской системы. Далее наступил период консолидации поддержки повстанцев, по стране проходили забастовки и акции граждан по локальным поводам, типа повышения цен на автобус в Леоне, и было решено в стратегическом плане воздерживаться от военных акций, а всемерно крепить городское подполье и связи с другими сочувствующими политическими и экономическими группами. С 22 по 27 декабря 1974 состоялась первая громкая акция повстанцев после долгого перерыва, операция “Хуан Хосе Кесада”, проведенная полевыми командирами Помаресом и Контрерасом (“команданте Маркос”) с группой в 15 человек, вооруженной м-1, охотничьими ружьями и шестью гранатами. Точкой приложения сил был дом в фешенебельном пригороде Лос Роблес, рядом с шоссе на Масайю, дом министра сельского хозяйства, по имени Хосе Мария “Чема” Кастильо Куант, где на прием в честь посла США Шелтона собрались многие правительственные чины и бизнесмены, в т.ч. родственники Сомос, а также другие высокопоставленные чиновники. Все они были взяты в заложники, в процессе захвата был застрелен сам Кастильо, пытавшийся воспользоваться личным оружием. Сандинистам удалось добиться выполнения условий – получить заявленные 1 миллион выкупа, напечатать и огласить по радио свое обращение, и с 14 сандинистами, выпущенными из тюрьмы, повстанцы убыли на Кубу. В ответ Сомоса на 33 месяца ввел ЧП, и репрессии были продолжительными и суровыми по региональным меркам, общее число жертв порядка 3000 человек. Многие сандинисты погибли, в том числе Фонсека, и немало народу попало в тюрьмы, в т.ч. Даниэль Ортега и главный специалист по профсозам Хосе Бенито Эскобар. Однако повстанцы довольно уверенно себя чувствовали в местах своего обитания, хотя и отметились за время ЧП только одной мало-мальской крупной акцией: в марте 1975 захватили на краткий срок казармы НГ в Рио Бранко.

В этот период повстанцев одолел фракционализм по вопросу о наилучшей стратегии – “пролетариос”, с основой на марксизме, черпали кадры из числа интеллектуалов и рабочих, предполагали создать партию рабочего класса как базу революции. Второй группировкой, вобравшей в себя основную массу ветеранов, была “группа длительной народной войны”, с некоторым заимствованием маоизма в идеологии. Многочисленность и опытность этой группы нивелировалась повышенным вниманием НГ к районам ее активности и формам оной и вызванными этим сложностями в работе. Третьей группой были “терсеристас”. Начинала группа как медиатор между двумя другими, в надежде добиться примирения и единства, а пришла в итоге к общему для всех трех групп знаменателю – одновременному задействованию всех сразу стратегических элементов, и городского подполья и сельского и политического давления путем союза с легальной оппозицией. Возглавляли это направление братья Даниэль и Умберто Ортега. С большой помощью кубинцев разногласия фракций удалось преодолеть. Во второй половине 70-х у ФСЛН была довольно основательная структура, самой малой единицей была “боевая тактическая группа”, затем отряд, колонна и фронт, каковых насчитывалось 4 (в финальных боях уже семь). Обычно новых рекрутов обучали в диких дебрях на севере Никарагуа, в верховьях Принцапольки, доставка рекрутов туда осуществлялась в несколько приемов сочувствующими с автотранспортом. Ночевали они в гамаках и палатках на расстоянии 15-20 метрах друг от друга, это правило соблюдалось и во время походов. По распорядку подъем в 4 утра, затем очень плотная и энергичная зарядка, бег на месте и на скорость, прыжки на корточках, приседания и гимнастика, потом ползание по руслу полноводного ручья, что по воде, что по грязи; тактическая подготовка, обучение стрельбе, технические навыки, и в 7 вечера все по гамакам. Обычной пищей служила горка сушеных овощей с солью; как деликатес шли “кофе” из жареных досуха зерен маиса и жареные бананы. Когда позволяли возможности, повстанцы одевались в форму цвета “верде” (оливково-зеленую), и вооружались р-15, и то и другое долгие годы было символом инсургенций в Америке. Члены отрядов называли друг друга “компа” (от компанеро, “товарищ”).

Наряду с подготовкой самих повстанцев, продолжались и выступления граждан по разным поводам, выливавшиеся в погромы сомосовского имущества, поджоги автобусов, драки с НГ, демонстрации, начали появляться такие формы, как баррикады и блокада дорог. В начале 1978 новый толчок антисомосовскому движению придало убийство Чаморро агентами режима. Уже в день похорон Чаморро толпа подвергла разгрому попавшиеся по дороге объекты, принадлежащие Сомосам, типа текстильной фабрики и отделений банков, и препятствовала работе пожарных. В конце января по призыву УДЕЛ и сочувствующих была начата забастовка, которая, хоть и нанесла убытков на $50 млн., но была прекращена по настоянию организаторов в начале февраля, когда стало ясно, что этим Сомосу не проймешь и вся затея только играет на руку “левым”. 10 февраля 1978 жители Монимбо, индейского приговора Масайи, собрались помянуть Чаморро, и огромное собрание на главной площади, когда его НГ попыталась разогнать, переросло в крупные беспорядки с уличными боями. ФСЛН попытался взять дело в свои руки, но не успел и не мог успеть, только направил несколько активистов, и как раз в Монимбо погиб Камилло, младший брат из трех братьев Ортега. Через несколько дней после Монимбо восстал индейский пригород в Леоне. На сей раз ФСЛН активно участвовал в мероприятии, было сожжено несколько домов членов НГ, атакованы патрули, хотя итоговый результат был предсказуемо неблагоприятным. Затем на некоторое время наступило затишье, использованное повстанцами для перегруппировки и создания своей общенациональной политической организации, МПУ (“движение единого народа”). Политическую программу МПУ подписало 14 организаций, в основном профсоюзов. Восстание против Сомосы получило дополнительный импульс, когда 22 августа 1978 сандинисты относительно небольшой группой “Ригоберто Лопес Перес” командовал которой Эдуардо Пастора (“команданте Зеро”) захватили президентский дворец, расстреляв 14 охранников, и взяли в заложники несколько сот членов парламента и правительства. Мероприятие было спланировано в такой глубокой тайне, что знали о цели налета только три человека. Группа была численностью всего 25 человек, вооружена 5 автоматов, 20 винтовок, полусотней гранат плюс трофейным оружием охраны. С помощью архиепископа Обандо плюс послов Панамы и Коста-Рики кризис разрешили к 13:20 следующего дня. В своем третьем контрпредложении Сомоса согласился на зачтение манифеста сандинистов, полмиллиона долларов выкупа (из запрошенных десяти), освобождение 87 сандинистов, из которых 27 представить не смог, и всем безопасный путь в Панаму и Венесуэлу, президенты которых Торрихос и Андрес огласились прислать по самолету каждый. С 16:30 до 18:00 по радио зачитали манифест сандинистов, в 9:30 24 августа отряд с четырьмя заложниками, конкретно двумя сомосовскими родственниками, министром Антонио Мора и одним из лидеров консервативной партии Эдуардо Чаморро покинул здание парламента и отправился в аэропорт, приветствуемый народом. В 10:30 повстанцы погрузились в самолеты и в 13:30 прибыли в панамский аэропорт Тукумен, где их встречала восхищенная толпа.

В начале сентября сандинисты они активизировались всюду, где могли; однако каждая из трех фракций действовала по собственным соображениям. Военные действия начались разом по всей стране, с упором на четыре города, а именно Леон, Эстели, Масайя, Чинандега. Однако участникам восстания не хватало тяжелого оружия, хотя 17 сентября ФСЛН впервые в своей практике употребил в деле минометы и гранатометы. Гвардия защищала награбленное отчаянно и с размахом – на индейское восстание в Масайя, участники которого были вооружены самодельными бомбами, палками, мачете, топорами, камнями и мелкокалиберным огнестрельным оружием, было отряжено 2 танка, 3 бронемашины, 2 самолета, 2 вертолета, 600 солдат. В каждом конкретном случае НГ имела возможность сконцентрировать силы против одного узла сопротивления, и так последовательно были подавлены сопротивление в Манагуа, Масайя, Леон, Чинандега, Эстели, 21 сентября последние очаги.

Несмотря на неудачу, повстанцы не собирались складывать оружие, тем более что теперь пользовались большим сочувствием граждан. В марте 1979 состоялось торжественное объединение трех фракций ФСЛН, и в начале 1979 года сандинисты на местах взялись постоянно прессинговать оппонентов, параллельно проводя подготовительные работы к решающему штурму. Перед наступлением 1979 года была проведена крупная подготовка среди граждан, которым велено было запасать стройматериалы, воду и продовольствие, создавать комитеты защиты в кварталах, и очень многие граждане послушались совета повстанцев держать двери не на замке, чтобы повстанцы могли воспользоваться каждым домом в качестве укрытия. 21 февраля начались подготовительные акции, в годовщину смерти Сандино проведен набег на военные объекты в Диримбе, Гранаде, Леоне и Масайе, городок Йали к северу от Джинотеги полсотни повстанцев удерживали 8 часов. В начале марта произведено несколько набегов по всей северной части страны – Чичигальпа, Эль Виехо, Леон, Чинандега, Сан-Антонио. Неудачи прошлого были учтены, и теперь, вместо восстаний в разных городах, повстанцы поднялись сразу повсюду. 27 марта колонна во главе с Помаресом, составленная (впервые!) из представителей всех трех тенденций, вошла в страну и захватила Эль Джикаро на севере страны; потом в Эстели провела военную операцию колонна во главе с Франсиско Риверой, и против ожиданий операция продлилась неделю при активнейшей поддержке местного населения, которое при отступлении партизан мигрировало в холмы вместе с ними, справедливо опасаясь расправы по образцу сентябрьской. С 8 по 14 апреля состоялась большая проба сил на северном направлении – атакам подверглись Рио-Гранде, Эстели и еще 5 населенных пунктов, потом неудачная инкурсия в Нуэва Гвинея, обе затеи предназначены отвлечь НГ от городских баз. Экспедиция в Нуэва Гвинею обернулась форменной катастрофой – из 148 повстанцев погибло 128, в т.ч. важный деятель ФСЛН Иван Монтенегро, поскольку НГ сумела навязать колонне бои на открытой местности, и пользовалась при этом поддержкой местного населения. В мае после мощной забастовки, в которой приняло участие до 90% предприятий, отвлекшей порядочный процент сил НГ (до 2000 чел.), повстанцы пошли в крупное наступление. 27 мая под руководством Пасторы примерно 600 сандинистов перешли границу из Коста-Рики, направляясь по Панамерикане на север, предполагая овладеть Ривасом как базой для провозглашения правительства. Они были хорошо экипированы и могли бороться с НГ на равных при отсутствии авиации в воздухе. Повстанцы встретили основательное сопротивление расставленных вдоль берега озера Никарагуа гарнизонов на благоприятствовавшей защитникам местности, и были после 11 дней ожесточенных боев отброшены обратно, но все-таки сковали на важный отрезок времени лучшие силы НГ во главе с самым способным ее командиром, Пабло Эмилио Салазаром “Команданте Браво”, подбадривать которые в Ривас ездил лично Сомоса. Параллельно с активностью Пасторы на севере 3-й фронт, северо-западный, “Ригоберто Лопес Перес”, в округе Чинандеги и Леона начал атаки на отдельные укрепленные пункты НГ, здесь обычно в форме необученных рекрутов в деревянной хижине и при обложенной мешками с песком огневой точке, с надеждой вовлечь оппонентов в бои на местности, располагающей к оборонительным действиям. В городах пошли валом нападения на НГ, и реальная угроза нависла над департаментами Карасо и Масайя, ключевыми для снабжения южной группировки НГ. 15 июня снова перешел границу Пастора, который продвинулся по Панамерикане не очень далеко, но снова сковал лучшие части оппонентов. Одновременно повстанцы продолжали наступать на всех твд, отобрав контроль над многими зонами страны. 3 июня стартовало восстание в Леоне, костяком которого стал “западный фронт” сандинистов, 180 кадров под руководством Доры Марии Тельес и Летисии Эррера. В ходе боев против Сомосы практически все население Леона сражалось за сандинистов. В руках оппонентов оставался оплот сторонников правительства, Ривас, который взять до самого конца войны так и не удалось, и столица, Манагуа. Сложность организации комплексного выступления в Манагуа заключалась в конфигурации города. Удобными для повстанческой борьбы в городе были только 15-20 баррио на востоке, стоявшие единым блоком, а в других частях столицы городские районы разделены пустырями и зонами последствий землетрясений. Для организации сопротивления были выбраны восточные районы, поскольку там плотнее застройка, больше бедняков и шире поддержка сандинистских идеалов. 10 июня местная организация перешла от рейдов к позиционной борьбе, призвав граждан к строительству баррикад и всеобщей борьбе; защитникам очень пособила затея самих Сомос за некоторое время до того вымостить дороги плиткой. Каждый участок местности и блок баррикад руководился кадром ФСЛН, опиравшимся на местные комитеты, заблаговременно созданные; были налажены и политработа и дисциплина и распределение продовольствия. В качестве мобильного резерва действовал, и довольно успешно, отряд под руководством Вальтера Феррети. Против повстанцев НГ активно применяла авиацию, в том числе наспех переоборудованные гражданские самолеты компании “Ланик”, и в качестве целей были также избраны предприятия и конторы, принадлежащие политическим оппозиционерам. Хотя повстанческой организации в Манагуа ставилась задача продержаться три дня, реально они сражались две недели. После двухнедельной жестокой осады и в условии военного равновесия по всей стране защитники Манагуа решили отступать в Масайю, в чем им составили компанию почти все гражданские в 18 контролируемых сандинистами баррио, итого переправлять пришлось 6000 человек. 27 июня вечером ФСЛН вышла из столицы, оставив только снайперов и заслоны и преодолела 31-километровую дистанцию по открытой и пересеченной местности за 30 часов, потеряв только шестерых убитыми и 16 ранеными.

К тому времени режим, покинутый и США и подвергнутый остракизму со стороны стран региона, в общем-то еще могший сопротивляться, уже откровенно находился в стадии распада. 17 июля Сомоса передал власть 64-летнему Франсиско Малиано Уркуйо, спикеру парламента, и в 4:30 отбыл самолетом на военную базу Хомстед в 25 км от Майами. Означенный Уркуйо власть подержал трое суток, похваляясь, что намерен простоять до конца президентского срока. Однако ему затем пришлось тоже покинуть страну. На следующее утро после отбытия Уркуйо все улицы были завалены униформой НГ, побросанной ее членами, спешившими спасаться. Власть сама собой перешла созданной заблаговременно революционной хунте, прибывшей 18 июля в Леон, в которой состояли трое сандинистов и двое “политиков”, членов крупных оппозиционных политических партий. 19 июля, на следующий день, полковник Фульхенсио Ларга Эспада по радио и телевидению официально объявил о безоговорочной капитуляции правительственной армии, сандинисты вошли в Манагуа, что имело реперкуссии по всему региону и вдохновило многих "левых" Центральной Америки на активизацию своих усилий (см. Сальвадор, Гватемала). В ходе революции погибло около 50 тыс. чел., общая сумма материального ущерба превысила $480 миллионов.